Весело, но бурей шумя и по-долгому,
Потомок, порожденный Булгаковской повестью,
Дарит легкость, немое раскаянье...
Стихии затихли, пришло в недвижение
Тупое уныние, понятное мне.
И страх обалдевший историю пишет,
О том как храмы дрожали во сне...
Кошкою черной обернулась межа,
Перебежав дорогу себе самой,
В руках ямщика сжалась крепче узда,
Но дорогу черную ему не заменят другой...
Летят в проклятье вороны...к свету,
Но добр слишком свет...
На ребро поставила ладонь монету,
Теперь уже ищет ворона свет...
Но если всякая буря должна обернуться всеж радугой,
То тут только снег холостой,
Но снег тот чистый и мольбой исправленный,
И кто-то кого-то обнимает рукой.
(13)
