Он был лелеем и холим, супруга - вся в слезах. Полоть, рыхлить, возиться с ним, в итоге - «на бобах» - обидно, что ни говори, я тут согласен с ней. И ярость у меня внутри вскипает всё сильней.
Отнюдь не бедствует народ, приличен внешний вид. Но ведь находится урод, что стырить норовит плоды нелёгкого труда с соседского двора. И судя по его следам – отнюдь не детвора!
Хоть я не жлоб, не скопидом, но не терплю ворья. И если б с этим чесноком поймал урода я, живым бы в землю закопал и вбил бы сверху кол. Ведь на такого мудака не действует глагол. Искоренить уродов всех: попался – вилы в бок! Как из примата человек – естественный отбор. Но вор не пойман, и порок наказан не был, ах! Напрасно кровь стучит в висок, и месть моя - в мечтах!
Так пусть тому, кто крал чеснок, икается, пока не станет горла поперёк головка чеснока.
(11)
