У меня есть все. Дом. Рядом тихая река. Меня всегда удивляло её спокойствие, особенно по вечерам, когда птицы спят, и эта тишина…
По вечерам мне тепло, - под одеялом. Утром прохладно от росы. Когда идешь по свежей утренней траве, на ней первая роса, чувствуешь приятную прохладу, такую нежную дрожь, словно кто-то приложил к тебе ледяные руки. Сон еще во мне, еще не успел проснуться. Как всегда снилось что-то очень важное, что-то неповторимо важное…! То, о чем нельзя забывать, да и не вышло бы. Сегодня я провел свою ночь в горах. Я не знал, где я нахожусь, куда идти. Мне просто было хорошо. Никогда ещё я не был в горах, и вот теперь… светило солнце, словно настаивало! Я лежал в лесу, слышал повсюду какой-то шепот нежный. Я чувствовал, что нахожусь в горах, из-за свежести, которая, я тогда был уверен, может находиться только в горах. Я гулял по мягким тропам, я видел все по-другому, о чем-то думал. Помню ощущение внутреннего спокойствия. я знал, что это такое, знал, что чувствую себя.
Хорошее сегодня утро. Это редко бывает. Обычно голова болит, словно не выспался, хотя спал всю ночь. Даже утренний чай показался вкуснее, крепче, слаще. Прекрасный вкус горячего чая!! Желтизна на кружке… жена обычно мыла все кружки до белизны. Я люблю думать о ней, когда её нет рядом.
Её волосы пахнут речным ветром. Как я люблю её волосы! Они пропитаны её молодостью, цветом полей и всех полевых цветов. Амелия всегда говорила о реках так, словно их уже и вовсе нет, будто их нет. Что раньше реки любили дождь, а теперь все не так, все не так! Но она их любила, шепотом пела им песни о быстротечности времени и еще о чем-то невнятном. По вечерам она ходила качаться на качелях, что мы выстроили возле реки. Она очень любила это место, а я был рад, что ей так нравится. Иногда я ходил вместе с ней. Она говорила: « А кто же будет меня веселить?» - и улыбалась. Порой мне казалось, что это неправда, что нет этих качелей, этой странной красивой девушки, но это было, и я не могу не думать об этом.
Однажды выдался очень теплый день, дул добрый ветер, да, этот ветер по-другому не назовешь, на окнах солнце играло с занавесками, все было яркое, не похожее на реальность, и мы решили обязательно сходить на поле, которое было рядом с нашим домом. Она надела свое голубое платье, слегка просвечивающее, легкое, с белыми цветочками по краям, а я взял с собой утреннего молока. Мы шли, и она о чем-то постоянно думала. Её словно не было рядом, но я все же чувствовал тепло, которое она мне дарила. Она просила меня греть её руки, так как они всегда были очень холодными, не зависимо от погоды. Я не мог их согреть…
На поле Амелия пела песни, смеялась, потом снова грустила, срывала полевые цветы, лежала на траве, потом бегала, кружилась, я смотрел на неё. Мне казалось, ей чего-то не хватает, она была бледная. Я помню слово в слово, что сказала она мне на том поле: «Если когда-нибудь ты мне приснишься, то, я знаю, приснишься мне на этом поле, счастливым и рядом со мной». Не знаю как теперь относиться к этой фразе, верить ли ей . Я промолчал тогда.
Я с детства не любил гулять под дождем, не знаю, так уж сложилось. Как-то неприятно было мне, может даже страшно. Ведь тучи сгущались, все становилось серым, глухим, равнодушным. В дождь я люблю сидеть дома и слушать странные звуки грозы, когда капли падают на землю, стаптывая листья, на крышу. Мы ругались с Амелией, когда она пыталась вытащить меня на улицу в грозу, ей казалось это чем-то стихийным, неподвластным, тайным. Она выбегала на улицу, часто босиком, смеялась. Я выходил на крыльцо, наблюдал за ней. С ней мне всегда становилось не так страшно, она прибавляла мне уверенности. Я никогда не понимал, зачем Амелия бегала во время грозы к реке. Ведь и так мокро, и так дождь, а она еще и к реке! Страшно мне было, страшно представлять эту реку, этот дождь, эту серость, неизвестность, молчание, не знаю, как еще описать это состояние природы. Амелия сливалась с ней, грустила с ней.
Про дождь она не говорила. Я спрашивал, за что он ей нравится, но она не отвечала. Говорила: « Я не знаю» - и так разочарованно, будто на самом деле хотела узнать, за что же он ей нравится, но не могла узнать.
Однажды я нашел на чердаке старую картину, оставленную моей бабушкой. На ней изображена женщина, ей лет пятьдесят на вид, не знаю, что это за женщина, но портрет хороший, картина мне сразу понравилась. У этой женщины черные глаза, большие, яркие. Мне захотелось повесить её внизу, недалеко от зеркала. Амелия увидела её, сразу откинула, говорит давай не будем её вешать! Я так и не понял, почему она так сказала. Я помню только, она говорила о своей плохой ассоциации этой картины с зимой. Говорила, что не любит зиму, что зимой все застывает, все уходит, все тонет и не вернуть назад! Про её зиму я слышал часто. А картину все равно повесил. Она старалась на неё не смотреть.
У нас дома было очень уютно: теплый ковер, повсюду приятный свет, желтый, только он может создать настоящий уют. Амелия рисовала на стенах. Мы любили лежать на полу. На столе стояла плетеная шкатулка, букет засохших листьев. Хоть они и были засохшие, все же никогда не теряли своей свежести. Это меня удивляет до сих пор.
Амелия, Амелия!! Я целовал её руки, когда она засыпала. Просыпаясь, рассказывала мне о своём сне и всегда прибавляла в конце: «Да, этого нельзя сказать словами, не таких слов!» я расстраивался. Ведь я хорошо представлял себе эти сны.
Странно, день так хорошо начинался, а вот теперь снова тучи сгущаются, все становится серым. Не люблю, не люблю,не люблю я такие дни! А может все же стоит выйти на улицу?... Ради неё. Сегодня она так ярко пришла в мои воспоминания. Да, стоит пойти и погулять под дождем, как это делала раньше она.
Амелия часто говорила , что мы с ней совсем разные, что не быть, не быть нам… Что все ушло, что мы взяли друг от друга все, что могли. Тогда она часто плакала, я не знаю, откуда у неё столько слез, отчего, почему?! Она билась в истерике! Я боялся. А потом она молчала, молчала и смотрела в стену. Лицо её больше не кривилось, а было равнодушным и далеким, таким далеким, что становилось еще страшнее. Зачем она будто отходила ото сна, осматривала все вокруг, выбегала на улицу, я бросался к ней, она выдергивала руку и бежала,бежала, бежала. Такое часто было. Не знаю почему…
Надо пойти к реке, ради неё, ради неё…
(0)
