Когда вокруг безумствует сирень,
Таким же ранним, сумрачным рассветом,
В один и тот же сумасшедший день…
Твоё лицо из серого гранита –
Я с болью узнаю твои черты,
Казалось мне, что всё давно забыто,
Есть только память и мои цветы.
Прости, родная, я уже не плачу,
По-прежнему безудержно любя,
Я так хочу, чтоб было всё иначе,
Хочу и не могу забыть тебя.
…Тогда ты вышла, словно из тумана,
В немой надежде руку подняла,
Я дверь открыл: «Ещё ведь слишком рано…»
«А мне домой»,- и адрес назвала.
Как я могу забыть твои ресницы?
Забыть ту ночь, тепло твоих колен?
Мне каждый год одно и то же снится,
Вернись ко мне, мне сладок этот плен!
Та ночь прошла – единственная в жизни,
И за окном вставал немой рассвет;
Кровь стынет в жилах от одной лишь мысли,
Что ты была, и вот тебя уж нет…
Мне не забыть твой крик, он был так звонок,
И этот свет, так бьющий по глазам,
И на дорогу выбежал ребёнок,
Судьбу свою доверив тормозам.
Был один миг. Всего одно мгновенье.
Всего одно. И был решён вопрос.
И села Смерть на заднее сиденье,
Когда неслась машина под откос…
Я был один, и плакать было поздно.
Так холодно, и рядом ни души…
Но кто-то в рот вдыхал мне душный воздух,
Бил по щекам и требовал: «Дыши!!!»
Одиннадцать часов мы были вместе.
Я думал, нас уже не разлучить.
Я помню коридор с полоской жести,
И голос: «Этот парень будет жить…»
Я помню боль. И страшную разлуку;
Меня спасало только забытьё,
Я был готов стерпеть любую муку,
Я не кричал, я просто звал её!
Я звал тебя, от боли стиснув дёсна,
Пытаясь объяснить её врачам.
«Он в шоке, промедол»,- но было поздно,
Я звал тебя и плакал по ночам!
Вернись ко мне, невидимая фея,
Какую жертву нужно принести?
И я встаю, как прежде, на колени,
И снова говорю тебе – прости…
Я каждый год твой памятник целую,
И жду, что ты вернёшься на мой зов,
Я до сих пор люблю тебя такую,
Какую знал одиннадцать часов…
(0)
