После семи лет повального употребления наркотических веществ, в больших количествах и каждый день, дало о себе знать. Наше самочувствие, наши мысли и внешний вид пришли в упадок. Мы, больше не были дерзки и наглы собой. Много кто из нас ушёл к облакам, кто-то отбывал срок, кто-то выкоробкался, и оставил своих мнимых друзей. Но только не мы. Я, Маке и Чёрный. Нас не волновало не здоровье, не наш внешний вид. Мы, как употребляли, так и употребляли, только в больших количествах. Не всегда и не у всех получается соскочить. У нас не получилось. Да, мы и не стремились к этому. С годами правда с нашего рациона ушёл алкоголь и колёса. Был только героин в растворе и гашиш с ведра.
Среди нас троих не было предательство, мышиных движений и кидалова, так как мы были одним целым, всегда и везде вместе. Может быть это и помогало нам не опуститься до низов, мы не были информаторами, мы не воровали у стариков и у слабых. Мы, грешили тем, что подсаживали папенькиных сынков, для которых становились героями своего времени.
Потом был срок, из всех троих, получилось выйти сухим только Маке, мы зла не держали, мы знали, что если кто-то из нас будет на воле, тогда нам легче будет сидеться. Маке нас не забыл, мы и не сомневались. Не знаю, как он двигался, но греф с воли приходил, чуть ли не каждую неделю. Мы продолжали кайфовать, даже сидя на тюрьме, с этим не было проблем. Отбывая, срок нас не терзала совесть по поводу спрыгнуть и измениться. Позже, примерно через год мы вышли по амнистии. На воле мы зажили прежней жизнью. Мы продолжали употреблять.
Отсидка не прошла даром. У Чёрного оказался туберкулёз в тяжёлой форме. Он начал чахнуть, болезнь жрала его лёгкие. Но он не унывал и продолжал употреблять с ещё большим ожесточением. Через пол года его не стало. Стоя на могилке, с памятника на нас смотрел улыбчивый и жизнерадостный, таким мы его запомним на всю жизнь, навсегда.
Смерть Чёрного не изменила наш образ жизни, просто было не привычно и не уютно без него. Первое время мы рефлексно брали в аптеке по три баяна. Нам было тяжело без Чёрного, мы сильно страдали, наверно, в первые за долгие годы нашей жизни мы почувствовали сострадание, траур.
Со времен Маке всё таки решил спрыгнуть, на него подействовала смерть Чёрного. Я его понял. Я тоже об этом начал задумываться, но пристрастие к героину было сильней, чем мысль о перемене к лучшей жизни. Я продолжал травиться. Чтобы не мешать Маке осуществлять его планы, я потерялся, да и он не звонил. Я был за него рад. Как-то раз мы случайно встретились, видно было, что он не употребляет, поправился, посвежел, пообщались. Рассказал о себе, как ему тяжело было перекумарить, но смог, вылез.
Мы не виделись, где-то около года, полтора. Он сам позвонил, он был пьян, хотел увидеться, сказал: «Брат, давно не виделись, соскучился, давай пересечёмся». Как я мог отказать? Через пол часа мы стояли на яме.
Мы приехали на район. Сделали раствор, разлили по машинкам. Не знаю, как так получилось, то ли из-за алкоголя, то ли из-за того, что Маке давно не раскумаривался. На моих глазах Маке отъехал, у него остановилось сердце.
Я, остался один. Меня всё угнетало. Мне надоело существовать. Жить ради дозы. Думать о дозе. Я сам себе был омерзителен. Когда нас было трое, всё было намного проще.
После похорон, я не смог смириться, я чувствовал вину за смерть Маке. Вернувшись вечером домой. Растворил 2.5 грамма, нашёл вену, контроль, медленно ввёл раствор. Откинулся назад, пришёл приход, появилась тяга. Сердце бешено забилось, оно рвалось наружу. Тело налилось свинцом, пальцы онемели. Перед глазами всё поплыло, не хватало воздуха. Смерть пришла быстро и легко……………..
(0)
