- Милок, подай Христа ради.
- Зачем тебе?
- Так ведь есть нечего. Уж сутки во рту и крошки не держал.
- Зато капли, как вижу, попадали в тебя с избытком.
- Так ведь чуток совсем, ну ей Богу, чуток.
- А сейчас чего хочешь?
- Честно? Выпить. Докинь а?
- И ты думаешь, что пьёшь ради Христа?
- Ой, да ну тебя.
- Мужик, ты в Бога-то веришь, или только имя используешь?
- Тоже мне, умник нашёлся. Иди куда шёл. Вот ведь взяли моду, вырядятся не пойми как и начинают. Сам-то ты веришь?
- Я верю вообще.
- Ты по-человечески говорить можешь? Что значит – верю вообще?
- Заменяю все сомнения верой.
- А, ну понятно, верь, верь, знаю я таких мечтателей
- Много?
- Миллионы, многие из них теперь мои соседи. Я стал настоящим экспертом всех мечт. Вот ты чего хочешь?
- Ничего конкретного, просто мечтаю, можно сказать, обо всём.
- Ой, да кончай придуриваться. Все хотят чего-то определённого: денег, власти, бабу и тому подобное.
- А ты знаешь параметры счастья, какое оно, где обитает, от чего питается?
- О, так ты из тех, кто ищет счастье.
- Нет. Его не сложно найти, я хочу другого.
- Вы только посмотрите на него, счастье у него тут повсюду. Отчего же мне так хреново? Может подскажешь, где счастье выдают, я схожу.
- Разве тебе плохо?
- Нет, блин, счастливца нашёл, они именно так и выглядят.
- Хочешь умереть?
- Э, полегче на поворотах, я помирать не собираюсь.
- Почему?
- Ты идиот?!
- Умирать не хочешь, значит, не плохо.
- Плохо, но не на столько. Вообще, какое это имеет отношение к счастью. Уж поверь, если бы я был счастлив, то знал бы об этом.
- Ты уверен в том, что знаешь всё, на что смотришь?
- Уж получше тебя разбираюсь. И смотрю я на отсутствие денег, дома, семьи и вот на ту помойку.
- А ты обернись.
- Ой, да что с сумасшедшими разговаривать. Ты же псих.
- Возможно, хотя вряд ли…, но, если тебе так проще, могу им побыть.
- Точно псих. Куда же ты, юродивый, направился?
- Туда, где меня ждут.
- Вот! Видишь! Тебя ждут. А меня все предпочитают не замечать. Какое уж тут счастье?
- У тебя есть мечта? Только настоящая, искренняя мечта?
- Ладно, будь по-твоему…вон, видишь? Когда-то, давно, я хотел до них дотянуться, ощутить тепло, а потом свистнуть парочку и подарить. Никто бы и не заметил, звёзд много, а подарок хороший. Чем не мечта? Кажись, потянет.
- Мечта, так мечта. Тебя всё равно ждут, даже без звёзд.
- Эх, ну что с тебя взять - ненормальный. Смотри, не обожгись. Пойду я, может и свалится на меня счастье за углом. Я ж не против.
- Только выбери верный маршрут, вероятно, ты его уже проходил, да счастье не заметил?
- Что ж это за счастье-то такое незаметное?
- Твоё. Или ты думаешь, что счастье всегда в глаза бросается?
- Ой, да никуда оно не бросается, не надо этой чуши. Но счастливы только те, у кого есть дом, семья, деньги, все, кому не надо беспокоиться о завтрашнем дне, кому не стыдно смотреть в глаза родным, те, у кого всё есть. И уж это точно не я.
- А мог бы. Возможно, тебя будут ждать чуть дольше, чем я предполагал, ну да ничего – они привыкли.
- Кто там ещё, привык?
- Сам знаешь. Счастье твоё, неужто забыл. Или ты считаешь, они не ждут?
- Откуда ты зна…
- Иногда вас всё-таки замечают.
- Очень вовремя.
- Ну, ты тоже смотрел в другом направлении. Зато сейчас я тебя прекрасно вижу.
Висящие в воздухе капельки воды наконец-то накопили достаточно сил для настоящего дождя, и погружающийся в царство Морфея город засверкал под струящимся лунным светом, который при встрече с пикирующими к земле кристалликами, игриво разлетался во всех направлениях, превращая мрачные переулки в сказочные дворики.
- Дождь как будто знает, когда ему лучше всего начаться.
- Знает.
- Ты и в это веришь?
- Я же говорил, что верю – вообще.
- Да… я тоже когда-то был сумасшедшим.
- Что же изменилось?
- Вылечили.
- Но у тебя же осталась мечта.
- Что? А, ты о звёздах… сам знаешь … не об этом же….
- Начни хотя бы с этого, может, войдёшь во вкус, а там, и до веры не далеко.
- Господи, ты даже не представляешь, как я боюсь найти в себе эту веру. Ну почему, ответь мне, почему, только приспособишься, а тут такое. Ты посмотри – ну что тут хорошего: помойка, вон, ничего, а так – одни отбросы. Как верить? Я каждый день вижу сотни людей: одним копейки жалко, другим наплевать, а если кто рубль и швырнёт, то в глазах, там, за жалостью, всегда брезгливость. Смотрят, как на последнего урода, и ладно бы на меня, а ведь на всех, изучают, но исподтишка, так, чтобы ни кто не заметил. А я их понимаю. Оглянись, люди скорее пожалеют кошку, чем помогут друг другу, поплачут над кинофильмом, но равнодушно воспримут реальность, а выйдя на улицу – перестанут видеть, слышать и чувствовать. Ну как тут справиться? Злоба, злоба и безразличие – вот что нас окружает. Да, что окружает, они вот здесь, бьются вместо сердца. Равномерно так: тук-тук…тук-тук… словно гипнотизируют, а ты поддаешься, и всё.
- Тогда, на счёт три, ты выйдешь из транса. И, кстати, я часто оглядываюсь. Три.
- Хм, блин. Не стоило мне тебя останавливать. Того и гляди опять свихнусь, как жить-то после этого?
- Сначала, только с опытом
- О… я бы многое изменил…
- Приступай, кроме страха, терять уже нечего. А мне пора идти, некрасиво заставлять себя долго ждать.
Молодой человек приподнял свой цилиндр, нарушив тем самым мелодию разбивающихся об него капель, поклонился и зашагал по застеленному водным покрывалом тротуару, сквозь мерцающую ширму дождя. А мужичок, окутываемый мирным перезвоном, молча смотрел ему вслед, пока чудак не превратился в призрачный силуэт из сказочного царства.
Разыгравшиеся в лунном сиянии волны наскакивали на песчаный берег, а лёгкий ветерок, недавно разогнавший последние облака и, видимо, решивший не пускаться в дальние странствия, отчаянно старался подтолкнуть прибрежные песчинки к переменам, но те, умиротворенные прошедшим дождем, никак не хотели поддаваться. Лишь хорошо сидящие на ноге мужские туфли с каждым шагом принимали на себя всё больше и больше промокших кварцевых пассажиров, желающих перебраться на другое место, в надежде, что уж там точно будет лучше … но насмешливый берег был непоколебимо одинаков во всех местах, где его тревожила подошва повидавшего жизнь человека.
Где-то, можно сказать, совсем невдалеке, хотя ночные силуэты бывают обманчивы, по воде прогуливался молодой человек в цилиндре, под большим раскрытым зонтом, чей цвет угадать не так уж просто, говорят же: “ночью, все кошки серы” (правда, полагаю, если спросить белую кошку: - что она думает о сеём изречении? - она бы крайне удивилась тому, какое отношение к ней имеет зонт и тому, что она может быть серой, а вообще – кошек спрашивать бесполезно, вы всегда недостойны их ответа). Меж тем, зонт был просто тёмный.
- Эй. Псих. Чем ты там занимаешься?
- Гуляю.
- А зачем тебе зонт?
- Так ведь сыро.
- Ну конечно, как же я не догадался. Ты, вроде, куда-то спешил?
- Похоже, успел.
- Хм, а ты так и не научился говорить по-человечески.
- Это и не входило в мои планы, лучше скажи, зачем тебе доски?
- Буду строить лестницу.
- Прямо здесь?
- Ага. Я всё-таки свихнулся и несказанно этому рад.
Тёмное очертание зонта становилось всё яснее, и вот уже серый кед ступил на блестящий песок, который, конечно же, не упустил шанса на переселение (видимо, ему была неизвестна судьба предыдущих кварцевых путешественников).
Изучая подошедшего юношу, серебряные шляпки гвоздей с любопытством выглядывали из кармана, видимо, недавно приобретённого, но старомодного плаща, очень гармонично смотревшегося с туфлями - одногодками.
Лишь негромкое эхо возвращалось на берег, призрачно вторя уносящемуся за горизонт крику сливавшихся воедино дерева и металла. Возможно, где-то там, куда уходят непринятые берегом волны, сей крик найдёт покой в мирном пении ветра и воды. Между тем, корявенькая, невысокая и не очень симпатичная лесенка была готова и две правых руки, не поддерживая её и минуты, опустились к земле, как и их левые сородичи. Брызги и полёт соединяющихся воды, песка, дерева и металла ознаменовал слияние берега и не добегающих до него волн.
- Пойдём.
- Я строил лестницу, а получился мост.
- Прекрасное наблюдение.
- Ну, не будем терять времени.
- Ты торопишься?
- Теперь и меня ждут, а ведь некрасиво заставлять себя долго ждать.
Всего несколько соприкосновений серых кед и старых туфлей с древесиной привели двух людей к мерцающим звёздам и плавающей луне.
- Надо же, я и не думал, что на небе может быть так сыро.
- Вот, бери.
- а ты?
- А меня снова ждут.
- Спасибо.
Паренёк ушёл, как и появился, под ни с того, ни с сего, повисшие в воздухе капли дождя. А мужичок, зачерпнув рукой пару совсем не тёплых звёзд, направился к берегу.
Чуть позже, когда дождь окончательно сокрыл следы недавней встречи и решил всё-таки приоткрыть завесу падающей с неба воды, лишь один предмет в умиротворённом пейзаже показался несколько инородным – тёмный перевёрнутый зонт с отпущенными в него звёздами, которые, увы, а может быть, к счастью, не всем нужны в качестве подарка.
(0)
