Тайна безмерного обаяния Пушкина

Тайна безмерного обаяния Пушкина, по мнению Д. С. Лихачева, в том, что

он по сей день является образцом доброты и таланта, смелости и простоты,

демократичности, жизнелюбия, верности в дружбе, бескрайности в любви,

уважения к труду и людям труда. Он «в каждое мгновение жизни, в каждой ее

песчинке видел, ощущал, переживал огромный, вечный вселенский смысл. И

потому он не просто любил жизнь во всех ее проявлениях, жизнь была для него

величайшим таинством, величайшим действом. И потому он был велик во всем: и

в своих надеждах, и в своих заблуждениях, и в своих победах, и в своей

любви к людям, к природе, в любви к Родине, к ее истории, ее будущему»*1.

Продолжая объяснение истоков неутолимого влечения к поэту в наши дни, Д. С.

Лихачев говорит об открывшейся перед нашим поколением ценности восприятия

жизни вокруг нас и в каждом из нас величайшей тайны, требующей серьезного,

глубокого к ней отношения, полной отдачи. Это залог ощущения счастья,

гармонии, полноты существования. И если это есть в конечном счете идеал

каждого человека, то в Пушкине он был воплощен в полной мере, потому он и

есть наш идеал, вечно живой...

Многие качества и свойства пушкинской натуры притягательны для наших

современников. Это и»всеотзывчивость»поэта,феноменальная

разносторонность интересов, творческих проявлений, энциклопедизм, широта

кругозора, вулканическая созидательная энергия.

Все отчетливее осознается, что «вечно растущее явление» - Пушкин не

только не замкнут рамками его наследия, но и что современная культура

впитывает его личный жизненный опыт, преподанные им идеалы нравственного,

творческого поведения.

У каждого поколения, открывающего образ поэта, оказываются

преимущественные пристрастия к истории его жизни, к тем или иным эпизодам

биографии, которые воспринимаются как наиболее показательные для понимания

его личности. Так, в первые годы советской власти, на заре становления

новой культуры, в центре внимания оказывались чаще всего юность Пушкина,

периоды ссылок и возвращение, то есть время приблизительно до второй

половины 20-х годов ХIХ века. Последнему десятилетию жизни поэта уделялось

сравнительно мало внимания.

После второй половины 60-х годов нашего столетия, а точнее, в начале 70-

х акценты несколько сместились. Теперь ширится интерес к последнему периоду

жизни поэта, к сложной эволюции его характера и творчества, к тому времени,

когда закаленный в житейских невзгодах и испытаниях, Пушкин создавал

произведения, не увидевшие печати при его жизни и даже после гибели. «Мой

бог - Пушкин, - говорил писатель Федор Абрамов. - Мой Пушкин - это

опекушенский Пушкин, который пророчески, с великим и горьким

раздумьем смотрит в очи России. В нем все начал и, кажется, все

концы...». Опекушенский памятник представляет поэта именно в годы его

зрелости, в последний период творчества...

Обоснована ли предпочтительность интереса к тому или иному отрезку

биографии, приближает ли происшедшая смена интереса к пониманию главного,

доминирующего в пушкинской личности ? А к проникновению в суть творчества ?

Нам кажется справедливым разрешение этого вопроса, предложенное

критиком С. Чуприным, утверждавшим, что облик Пушкина естественно должен

складываться с учетом всей его истории. Образ поэта неполон без

«Вольности», южных поэм, «Гаврилиады», как неполон он без «Стансов»,

«Медного всадника», без поздней лирики. Но вместе с тем само «время

разворачивает нас относительно поэта, и тот факт, что... мы так скоро

повзрослели... и ныне осознаем свое преимущественное родство со стихами 30-

х годов говорит, естественно, прежде всего о нас самих, о свойствах

переживаемого нами исторического момента...»

Мы испытываем влечение к позднему периоду жизни и творчества поэта, к

мудрому, зрелому Пушкину в пору, когда «томимое духовной жаждой»

поколение наше стало ощущать дефицит нравственности, справедливости, когда

не выдержали испытания бытовавшие критерии оценки человеческих поступков,

совести, чести. По-новому вглядываемся мы теперь в жизнь Пушкина,

прочитываем ее, акцентируя нравственно-этический урок.

Такой подход вовсе не означает невнимания к ранним периодам жизни и

творчества. Полнота представлений о поэте достижима лишь при учете всей его

истории, всей сложной эволюции и логики творческого развития. И все же заметен обостренный интерес именно к этому

этапу жизни, в котором характер, личность, натура - человеческая и

творческая - отразились наиболее полно и глубоко. Потому-то наш современник

скажет, что если выбирать сейчас, какой памятник поэта нам ближе -

московский опекушенский, где поэт в глубокой задумчивости погружен в

нелегкие размышления, или ленинградский, где Пушкин изображает

торжествующим, - то многие предпочтут первый. Потому что «Пушкин-юноша

прекрасен в своих порывах, но еще прекраснее мужественная печаль и

выстраданная мудрость зрелого Пушкина».

Есть и другие причины, объясняющие особый интерес к последним годам

жизни и творчества поэта. Годы эти были полны событиями, которые слишком

долго получали разноречивые трактовки и объяснения. Они и действительно

трудны для понимания, тем более что были мотивированы условиями и

представлениями далекого от нас времени.

Собственно, наслоение легенд, вымыслов касается периода жизни поэта

после декабрьского восстания. Если сказать, что жизнь поэта развеяла все

легенды и мифы, дала точные и исчерпывающие доказательные ответы на

многочисленные вопросы, то останется неясным, отчего же так живы

неоднозначные толкования в обыденном сознание.