Биография Иван Цанкар повести

ИВАН ЦАНКАР (1876—1918)

«...Родина, я любил тебя не как плаксивый ребенок, цепляющийся за материну юбку; и не как слезливонеуклюжий воздыхатель, который кадит тебе в лицо сладостным фимиамом, так что слезятся твои бедные глаза; я любил тебя, видя и понимая; я видел тебя всю, в грехах и заботах, в позоре и заблуждениях, в унижении и скорби; и потому с печалью и гневом в сердце любил я твою оскверненную красоту, любил ее во сто крат глубже и во сто крат возвышеннее, чем все твои трубадуры!

Весь мой труд — это книга любви; открой ее, родина, и ты увидишь, кто твой настоящий сын! Я отдал тебе, что имел; много это было или мало — бог рассудит, все от него! Отдал тебе свое сердце и свой разум, свою фантазию и свое слово, отдал тебе свою жизнь, — что еще тебе дать?»

Этими словами Иван Цанкар в 1910 году подводил итог полутора десятков лет своего труда, борьбы и раздумий. Он писал эти слова, мысленно перелистывая страницы своих книг, в которых звучала то исповедь бедняка, убиваемого неизбывной нуждой, то гневное обличение хищников-приобретателей, то резкий смех сатирика, срывающего маски с ханжей и демагогов, то страстная мечта о жизни, достойной человека. Этими книгами Цанкар объявлял бой не на жизнь, а на смерть миру гнета и насилия, бой, в котором он чувствовал себя одним из борцов миллионной армии рабочих, ремесленников, батраков. Творчество Цанкара с его необычайной искренностью и глубиной самораскрытия — это история борьбы с общественной реакцией и с внутренними сомнениями, история поисков настоящих людей и тоски по ним, отталкивание от мещанско-интеллигентской стихии с ее лицемерием и продажностью и выработки в самом себе ясного и трезвого взгляда на жизнь, веры в силы и победу народа, пролетариата. В этой борьбе были взлеты и падения, иногда она казалась писателю ненужной и безнадежной, но каждый раз любовь к родине и человеку помогала ему найти верный путь.

Иван Цанкар родился в 1876 году в местечке Врхника, недалеко от Любляны, в многодетной семье бедного портного. Впечатления детства — вечная нужда, озлоблявшая бедняков и омрачавшая их жизнь, сытое самодовольство богатых; все унижения, какие только может принести бедность; и единственное светлое начало во всем этом — самоотверженная, скромная и всепрощающая любовь матери — были потом десятки раз воплощены Цанкаром в его многочисленных новеллах, повестях, романах, пьесах.

Цанкар блестяще учился и завоевал себе право на стипендию в реальном училище в Любляне. Училищная молодежь жила в атмосфере общественной борьбы, происходившей в стране. Со всем юношеским пылом отдался этой борьбе и Цанкар. Он стал членом тайного ученического общества «Согласие», ставившего своей задачей бороться с австрийским влиянием на молодежь. Вместе с протестом против национального порабощения в юноше растет и отвращение к духовному гнету официальной религии; он отказывается от выполнения обрядов и посещения церкви.

В конце 80-х — начале 90-х годов властителем его дум становится Антон Ашкерц (1865—1912), чья сильная и мужественная поэзия выражала мысли и настроения передовых сил словенского общества, восставших против католической реакции. Выступление против католического мракобесия, в защиту разума и свободы мысли у Ашкерца сопрягалось с воспеванием величия народа, с изображением его страданий. Ашкерц был первым словенским писателем, соприкоснувшимся с жизнью рабочих, с социалистическими идеями. Преемником его стал Иван Цанкар, шагнувший по этому пути неизмеримо дальше.

Как многие словенские интеллигенты, Цанкар в 1896 году отправился в Вену завершать образование. Он прожил там одиннадцать лет. Первые годы его венской жизни были очень трудными. Постоянное безденежье, порой настоящий голод; неотступная забота о том, как и где раздобыть средства к существованию. «Неприятно, если у человека нет хлеба, я это знало очень хорошо», — с горькой иронией писал Цанкар в эпилоге к первому сборнику рассказов. Технический факультет он бросил довольно скоро: слишком не соответствовал он тому, чем горело все его существо. Борьба людей за жизнь, за счастье, борьба против нужды и унижения — вот что занимает его мысли и становится его жизненной задачей. Его университеты — это суровые будни рабочего квартала Оттакринг, где он поселился, это груды книг по искусству, философии, политике, естественным наукам, это изучение социалистической литературы, участие в культурно-просветительской работе социал-демократической партии, это горячие споры и творческое общение с собратьями по перу, поиски новых, собственных путей в литературе. Во время этих поисков, лихорадочных и противоречивых, молодой писатель то принимал программу натурализма, понимаемого как трезвое и правдивое изображение жизни «как она есть», то подпадал под обаяние туманного и ирреального Метерлинка и провозглашал задачей литературы выражение субъективных настроений. Первые книги его — сборник стихов «Эротика» и книга новелл «Виньетки», вышедшие в 1899 году, отразили в себе эту противоречивость.

Наряду с произведениями, в которых уже дает себя знать свойственная зрелому Цанкару глубина проникновения в душу человека и в суть общественных явлений, в которых уже начинает разворачиваться его сати-рическое дарование, в первых книгах были и вещи, возникшие в результате фрагментарного, натуралистического кодирования жизни, и произведения, где действуют странные, проходящие по жизни, как сомнамбулы, люди, происходят загадочные события. Но все эти очень разные по способу отражения жизни произведения пронизаны специфически цанкаровской непримиримой враждой ко всему, что давит и уродует человека. Эта вражда звучала в горьких и дерзких стихах «Эротики», тираж которой был сожжен по распоряжению люблянского епископа, в изображении тирании богатых и осмеянии их фальшивого народолюбия в «Виньетках»; порождением этой вражды были туманные грезы, уносившие от пошлости и грязи жизни. В эпилоге к «Виньеткам» Цанкар говорит о близящейся революции: «Уже осенил дух упорства изголодавшиеся лица, сжимаются окровавленные кулаки; придет час, когда заколеблются белокаменные замки в свете кровавой зари...»

Творчество Цанкара и близких к нему по художественным устремлениям поэтов Отона Жупанчича (1878—1949), Драготина Кетте (1876—1899) и Йосипа Мурна-Александров а (1879—1901) внесло новую струю в литературную жизнь Словении. Эта «могучая кучка» ярких талантов, получившая название «Словенского модерна», выразила мироощущение поколения предгрозовой эпохи 900-х годов, эпохи бурного роста новых общественных сил и назревающих социальных переворотов. Презрение к филистерству, протест против, грязи и социальной несправедливости, царящих в буржуазном мире, слияние с народной стихией, с родной природой, предчувствие освободительной миссии пролетариата, стремление к духовному раскрепощению человека, глубокий патриотизм — таков в основных чертах комплекс идей, нашедших отражение в творчестве-представителей «Словенского модерна» и, как указывает словенский критик Б. Зихерл, роднивших их с революционным романтизмом раннего Горького.

В сложном противоборстве притяжения и отталкивания строились отношения «Словенского модерна» к декадансу и символизму. Их поэтика оказала на него существенное влияние. При этом Цанкар очень рано разгадал буржуазную суть декаданса. В статье «Униженное искусство» он противопоставляет творчеству декадентов, «которым нечего поведать людям», суровую правду искусства Толстого, его неумолимое обличение. В одном из писем 1900 года он пишет: «Сильным и осмысленным мне кажется или тенденциозное искусство Гоголя, Толстого и т. д., которое стремится отстоять социальные, политические или философские идеи могучими средствами красоты, или же искусство древних греков, Шекспира, Гете и т. д., ставящие перед собой только эстетические и этические цели».

Идейный и художественный рост Цанкара шел необычайно быстро. Преодоление идейной узости декаданса и приход писателя к боевому, тенденциозному искусству обусловили мощное развитие в его произведениях анализа социальных противоречий. Реалистическое отображение общественной жизни, глубокий психологизм, политическая сатира — все то, что в «Виньетках» только пробивало себе путь, — становится ведущим началом его творчества на новом, самом плодотворном этапе, охватывающем почти все первое десятилетие XX века.

В конце 1899 года Цанкар получил небольшую работу в одной из венских газет: реферирование южнославянской прессы. Ежедневно он просматривал кипу газет и журналов с родины. Эти «занятия политикой» породили в его голове, как он писал в одном из писем, «кучу новых и более умных мыслей»: созревал замысел его блестящей сатиры на буржуазных демагогов— комедии «Для блага народа», которая вышла в Любляне в 1900 году. «Все прогнившее люблянское общество с его гнилыми воззрениями я вытащил на сцену. Против фразеров и фраз направлена эта комедия», — писал Цанкар. Шесть лет комедия не могла получить доступа на сцену. Только после долгой борьбы прогрессивной художественной интеллигенции в 1906 году комедия была сыграна и нашла горячий отклик у зрителей.

Широко развертывается в творчестве Цанкара тема разоблачения буржуазной морали. Чрезвычайно остро она поставлена в сборнике новелл «Книга для легкомысленных людей» (1901). Писатель показывает, что морально-этические «законы», царящие в современном ему обществе, — не что иное, как оковы, наложенные богатыми и власть имущими. Вся книга пронизана протестом против покорности, христианского терпения, против уродования человеческой личности рабскими условиями жизни.

Может быть, ни одно произведение Цанкара не вызвало такого количества самых разноречивых толкований, как лучшая из его драм — «Король Бетайновы» (1902). Всполошились буржуазные критики всех сортов и окрасок. Ибо, говоря словами клерикального критика Э. Лампе, в «Короле Бетайновы» автор «представляет все теперешнее общество в лице его значи-тельных представителей фарисействующим прислужником несправедливости».

Первоначальный замысел драмы существенно отличался от того, что вышло из-под пера писателя. Цанкар хотел написать «крестьянскую драму» о «повальном разорении» словенского крестьянства. Видимо, постепенно перед писателем на первом плане начала вырастать вместо фигур разоряемых великанская фигура разорителя — «короля Бетайновы». В этом мелком заводчике Цанкар с той мощью обобщения, которая составляла основу всего его творчества, воплотил мрачную, давящую, убийственную силу, царившую тогда во всем мире над миллионами наемных рабов.

Рядом с Кантором, который на глазах у зрителей освобождается, как от обузы, от немногого человеческого, что в нем оставалось, особенно велико обаяние человечности Макса, его подвижничества. Макс — это образ нового человека в словенской действительности, рожденного предреволюционной эпохой. Он связан с рабочими, он поднимает их на борьбу с Кантором и ему подобными. От этой борьбы его не могут отвратить ни угрозы, смысл которых для Макса ясен до конца, ни любовь.

«Король Бетайновы» — наиболее совершенное создание Цанкара-драматурга. В это время ему было всего лишь двадцать шесть лет и он уже был признанным вождем молодого литературного поколения. Необычайную силу и красоту его слова не могли отрицать даже те, кому были ненавистны его идеи. В пьесе ярко выступают характерные черты цанкаровской художественной манеры. Это глубокое раскрытие духовного мира героев, показываемых в острейшем столкновении, в схватке не на жизнь, а на смерть, в максимальном напряжении мысли и жизненной энергии. Сами эти герои как Кантор и Макс, так и почти все другие протагонисты цанкаровских произведений — люди, стремящиеся осмыслить действительность и найти в ней свое место. Поэтому и с речей их совлечен покров будничной невыразительности, они говорят сильно и ярко. Характерной чертой художе-ственного метода Цанкара является предельное обнажение смысла явлений действительности, который в жизни заслоняется от человека массой мелочей.

Тема разорения, нищеты и страданий словенского народа, о которой Цанкар думал, приступая к «Королю Бетайновы», воплотилась в его первом большом прозаическом произведении — повести «На улице бедняков» (1902), в основу которой легли впечатления детства писателя. Это повесть о жизни крестьянской девушки Францки, о несбывшихся мечтах чистой и любящей души, о бесплодных жертвах и рухнувших надеждах. В мировой литературе немного найдется книг, где бы с такой любовью и сочувствием, с удивительной тонкостью в передаче самых сокровенных душевных переживаний изображалась трудная судьба матери-пролетарки. Цанкар говорил, что этой повестью он поставил своей матери памятник, какого не ставил никто.

Животворящая сила родной земли воспета в повести «Крест на горе» (1904). Героиня этой повести крестьянская девушка Ханца принадлежит к числу пленительных цанкаровских женских образов, полных сердечного тепла и силы духа, нередко более стойких в борьбе с суровой жизнью, чем их мужья и возлюбленные. Талант Цанкара в начале 900-х годов достиг полного своего расцвета, известность его перешагнула далеко за границы Словении. Работал он неутомимо. В книге «Белая хризантема» он писал, имея в виду себя: «Бедняга работает день и ночь — дома, на улице, в кофейне, в трактире, в компании, даже во сне; с того момента, как он написал первое слово, как запел у него в сердце первый стих, он не потерял ни минуты»

О Цанкаре, как ни о ком другом, можно сказать, что писал он «кровью сердца». Его творчество было непрестанной исповедью — исповедью человека, прошедшего через скорбное детство, голодную и полную унижений юность и прожившего всю свою жизнь в изнурительном труде, не принесшем ему сколько-нибудь прочной материальной независимости. До конца своих дней Цанкар оставался писателем, сохранившим необычайную чуткость к людскому горю. Один из его рассказов начинается словами: «Собственное страдание — зеркало, в котором узнаешь страдание других».

Тяжелым бременем ложилась на Цанкара травля его произведений буржуазной критикой, которая стремилась представить изображение «свинцовых мерзостей жизни в его произведениях плодом аморальности и болезненного пессимизма писателя.

Даже в кругу близких друзей-литераторов Цанкар не всегда встречал полное понимание. С горечью обращался к себе писатель: «Смотри, вот сила непринятая, бесполезная, отвергнутая! Скажи, кто любит свой народ, кто любит человека так, как любишь его ты? Любовью, которая так велика и глубока, что похожа на ненависть. Кто тоскует о нем и бежит от него, как влюбленный, сердце и мысль которого обуревает любовь? Друг, ты разорвал свою грудь, вырвал свое сердце, протянул его народу, который любишь с такой темной силой, — так кто же отстранил твою руку, отбросил твое сердце?»

И все же в «битве с жизнью» Цанкар чувствовал себя «утомленным, но не побежденным». На ханжеские обвинения в аморальности он отвечал блестящей сатирой на святош, разоблачением мещанской «морали», которая душит живые и прекрасные человеческие чувства и служит прикрытием для подлостей разного рода. Пафосом сокрушения царства ханжей и филистеров пронизан его цикл «Историй из долины святого Флориана», создававшийся в 1904—1907 годах, и такие произведения, как «Госпожа Юдифь» (1904) и «Алеш из Разора» (1907).

О своей тяжелой борьбе, вере в ее необходимость и победоносный исход Цанкар рассказывает в повести «Мартин Качур» (1907), в центре которой снова поставлена тема интеллигенции и народа. В этом «жизнеописании идеалиста» с полной ясностью раскрывается сущность и цанкаровского пессимизма, и цанка- ровского оптимизма.

Недолгой была борьба Мартина Качура за «идеал»— за просвещение народа. Его руку помощи — отстранили, сердце, горевшее желанием «быть полезным людям», — отвергли, да еще пригрозили той же участью, которая постигла кузнеца, стремившегося вырвать крестьян из власти невежества и убитого за это, Качур отказывается от борьбы, от мечты о высокой любви и погрязает в мещанском болоте.

За трагедией Качура, за его судьбой угадываются судьбы сотен таких же «идеалистов» с возвышенным, но туманным представлением о служении народу, капитулировавших перед грубой и жестокой действительностью. С горечью и болью за своего героя Цанкар рассказывает, как под влиянием темных сил жизни бескорыстный порыв к борьбе уступает в душе Качура место трусливому инстинкту самосохранения, как сам он превращается в жалкое, подобострастное существо, подавленное сознанием своего унижения. Десять лет прозябал Качур в сыром и мрачном Грязном Доле, десять лет им помыкали староста и священник. Но вот он попадает в Лазы — и видит там свет, солнце, жизнь, шагнувшую вперед, людей, свободно высказывающих те самые взгляды за которые он вел такую тяжкую борьбу десять лет назад. Одинокий, спившийся Качур погибает. Его личная судьба страшна и без-отрадна.

Жизнь ломает Качуров, но эта же жизнь все-таки идет вперед, приближаясь к осуществлению их идеалов. Самый маленький камешек, вложенный в осно-вание здания будущего, не пропадает втуне. И так неодолимо это движение вперед, что в одежды борцов за прогресс начинают рядиться приспособленцы и пенкосниматели, вроде Феряна, которому Качур бросает в лицо: «Кто дал тебе камень, на котором ты стоишь теперь, если не я и мои страдания? Ты пресмыкался и пьянствовал, когда я, обливаясь кровавым потом, тесал тот самый камень, на котором ты сейчас стоишь так горделиво... Тем, что ты теперь есть, я был пятнадцать лет назад!» Да, между «новыми людьми» есть такие, как Ферян, но есть и такие, как по-настоящему честный и умный Ерин. И недаром Ерин, поначалу презиравшей Качура за раболепство, проникается к нему все большим сочувствием. Именно Ерин продолжит то дело, за которое так безуспешно боролся Качур. Да и в самом Качуре снова просыпается дух борьбы, и он готов стать «тем, кем нельзя быть в наше время», — социалистом. Борьба тяжела, она часто несет «страдание без награды», но она необходима, так как без нее избавление народа невозможно, — таково оптимистическое кредо Цанкара. Это не легкий, а выстраданный и именно поэтому — самый подлинный оптимизм. Иван Цанкар поддерживал тесную связь с социал- демократической партией, организовавшейся в 1896 году и ставшей в 900-х годах значительной силой в общественной жизни Словении. Он выступал на рабочих собраниях, сотрудничал в центральном органе партии — газете «Красное знамя», прогрессивном журнале «Наши записки», где в острой публицистической и сатирической форме разоблачал беспринципность словенской буржуазии, ее реакционность.

Как писатель и общественный деятель Цанкар был известен широким массам рабочих и любим ими. В 1907 году борьба трудящихся Австро-Венгрии за всеобщее избирательное право, усилившаяся под влиянием русской революции 1905 года, увенчалась победой. Социал-демократическая партия Словении выдвинула одним из своих кандидатов в парламент Ивана Цанкара. Весной 1907 года Цанкар приехал в Словению и несколько раз выступал перед рабочими с политическими речами, а также с лекциями о словенской культуре и литературе. Эти лекции были пронизаны мыслью о том, что подлинными хозяевами всего ценного, что было создано в области культуры, являются не правящие верхи, а народ. «Когда сгинет — и дай бог, чтобы это случилось скорее, — наше гнилое, всеми смертными грехами отягощенное общество, вместе с ним не погибнет то, что создали под его жестоким ярмом наши деятели культуры. Тогда окажется, что наши деятели культуры под гнетом несправедливого общества работали для народа; что народ... будет срывать плоды с того дерева, которое крепостные культуры сажали для своих неблагодарных господ и удобряли кровью своего сердца!»

Рабочие округа, где баллотировался Цанкар, дружно голосовали за него, однако прошел кандидат буржуазной народно-прогрессивной партии, популяр-, ной тогда в крестьянстве.

В напряженные дни предвыборной борьбы у Цанкара возник замысел самого его известного произведения, переведенного на многие европейские языки. Это — «Батрак Ерней и его право» (1907). «Хотел написать агитационную брошюру к выборам, а получилась моя лучшая новелла», — говорил писатель.

В это время пролетариат Австро-Венгрии вел борьбу за закон о пособиях престарелым рабочим и батракам. Проникновение капиталистических поряд-ков в патриархальные отношения между хозяевами и батраками влекло за собой немало человеческих драм. Эта борьба вдохновила Цанкара на создание монументальной художественной картины общества, построенного на несправедливости. Проведя своего ищущего правду героя по всем ступеням современной ему иерархической лестницы, писатель подводил к мысли о том, что вся она должна быть разрушена до основания. Книга Цанкара звала не к реформам, говоря о непримиримости интересов хозяев и батраков, она звала к решительному бою.

Для произведения, которое строилось бы на широчайшем обобщении (социальная несправедливость — закон всего капиталистического мира) и в то же время было понятным и доступным любому читателю из народа, писатель не мог выбрать более удачной формы чем та форма наполовину сказки, наполовину евангельской притчи, в которой написан «Батрак Ерней и его право». От сказки взят прием повторов (Ерней повторяет свою историю несколько раз, каждый раз по-новому раскрывая вопиющую бесчеловечность хозяев жизни); от сказки идет многократное обращение героя к представителям разных общественных слоев, являющихся своего рода традиционными типажами. С евангельскими притчами повесть роднят величавая ритмичность, чеканность прозы, в которой явственно ощущается печальная и грозная мелодия, а также уподобление Ернея апостолу и Христу, такому же бездомному скитальцу, как и он, сопоставление хождения Ернея с крестным путем и т. д. Эта символика подчеркивает мученичество Ернея. В сказочнолегендарную оболочку писатель вместил и приметы времени (особенно в описании пребывания Ернея в городе), и вполне реалистические типы людей.

Активнейшим средством для донесения идеи, философского замысла произведения служит у Цанкара и композиция. В качестве примера укажем на характерное для цанкаровской манеры кольцевое построение, при котором произведение заканчивается, по сути дела, тем же, чем и начиналось. В «Батраке Ернее» странствия героя в поисках справедливости завершаются возвращением его домой, в усадьбу, которую он построил и которую поджигает собственными руками.

С великой любовью выписан сам Ерней, его достоинство, доброта и наивная вера в справедливость. Душу читателя потрясают сцены, в которых большой мастер просто и сдержанно и оттого еще более волнующе передает горе бездомного старика (например, прощание Ернея со своей каморкой), штрихи, которыми он рисует внутреннюю эволюцию своего героя, его справедливый бунт. «Батрака Ернея» я писал в разгар избирательной агитации, когда сам баллотировался... Над короткой молитвой в «Батраке Ернее» я просиживал целыми днями», —сказал однажды писатель. Так из-под его пера вышло произведение, которое выдающийся словенский критик Иван Приятель назвал «кратким и вселенски могучим поэтическим переложением Марксова «Коммунистического манифеста».

Такой же любовью к страдающим людям, такой же ненавистью к «противоестественной и безбожной несправедливости», как и «Батрак Ерней», проникнуты новеллы о «социальной нужде», вошедшие в цикл «За крестом (1908).

Кипучая весна 1907 года, встреча с родиной, любовь к М. Кесслер вызвали, в Цанкаре большой душевный подъем. Тогда-то и было написано едва ли не самое светлое его произведение — фарс «Соблазн в долине святого Флориана» (1907). Святоши из долины святого Флориана, поставленные на колени художником Петером, видящим скрытую от мира грешную их сущность, олицетворяют собою мещанскую стихию, а сам Петер — искусство, стремящееся к познанию истины и красоты жизни. Если в «Короле Бетайновы» буржуазный мир представал в волчьем обличье убийцы Кантора, то в фарсе «Соблазн в долине святого Флориана» он оборачивался свиным рылом самодовольного мещанина. И этого мещанина разоблачал и бичевал гонимый, но побеждающий своих преследователей художник. В фарсе, где сочный, лукавый юмор соседствует с романтической символикой и фантастикой, новое мажорное звучание получили мысли Цанкара об очищающей роли искусства в обществе.

В повести «Курент» (1909) Цанкар создает аллегорический образ народного поэта, живущего одной жизнью с народом, боль которого тысячекратной болью отзывается в его сердце. Курент — поэт-утешитель, поэт-пророк, возвещающий «зарю на востоке» — освобождение.

После победы клерикальной партии на выборах 1907 года, доставшейся буржуазии ценой напряжения всех сил, в стране усиливается реакция.

Творчество Ивана Цанкара в это трудное время противоречиво и сложно по своим настроениям. Несомненно то, что ни на минуту он не утрачивает своей боевой непримиримости по отношению к существующему строю. Его резкое и прямое слово, его сатира продолжают с прежней неустрашимостью бичевать эксплуататоров, мракобесов, ренегатов. В начале 1910 года выходит его драма «Холопы», в которой писатель поставил перед собой задачу создать «верную картину нашей нынешней, небывало грязной политической обстановки». Цанкар заклеймил в ней карьеризм и обывательскую трусость «свободомыслящих» интеллигентов, перекрасившихся в ревностных католиков, ставших холопами реакции. Он создал фигуру священника, перед которым подобострастно склоняются вче-рашние либералы. Это образ такого же масштаба, что и образ Кантора — «Короля Бетайновы». Под бес- страстно-величавым обличьем пастыря кроется зловещая, неумолимая сила, холодный и проницательный ум, устремленные к единой цели — наложить свою руку на все живое, мыслящее, пригнуть его к земле, впрячь в ярмо церкви. Дальнейшее развитие получает в драме тема интеллигенции и народа. Герой ее, учитель Ерман, идет дальше Качура, он провозглашает необходимость открытой борьбы против тех, кто держит народ в темноте и рабстве. «Наступило время опрокинуть преграды, поставленные перед человеком духовными и светскими опекунами», — говорит он. Однако, отравленные религиозным дурманом, опутанные цер-ковниками, рабочие и ремесленники отвергают его проповедь. Ерман отказывается от борьбы. Он ощущает свою слабость перед лицом охватившей страну реакции, свое неумение подойти к народу, преодолеть его заблуждение. Обращаясь к своему соратнику, кузнецу Каландру, он говорит: «Дай мне руку! Она стоит двух моих! Эта рука будет ковать свет... Нет, мне уже не бывать на сходках. Вы, у которых в сердце молодость, а в руках — сила, вы смотрите! На ваши плечи обопрется жизнь...»

Драма вызвала настоящий переполох в лагере реакции. Яростно обрушилась на пьесу клерикальная критика. «Христианское» учительство протестовало против «осквернения возвышенного призвания» воспитателей юношества. Постановка драмы была запрещена правительственной цензурой, нашедшей в ней шестьдесят два недопустимых места.

Критику социальной несправедливости Цанкар продолжает в новеллах этих лет, в частности, в «Повести о Симоне Сиротнике» (1911).

В это время Цанкар до конца осознает положение писателя-революционера в капиталистическом обществе. Если ранее враждебность общества рождала в нем горькое чувство непонятости, то теперь Цанкар видит в ней залог того, что он правильно выполняет свой писательский и гражданский долг. Выкристаллизовав свое представление о демократической национальной культуре, вступив в живое общение с пролетариатом своей родины, Цанкар еще бесстрашнее бросал вызов реакции.

В написанной в 1910 году книге «Белая хризантема» в полулирической, полупублицистической форме Цанкар говорил о своем понимании роли искусства в жизни общества, о своей твердой вере в скорый приход новой жизни, которая возродит униженное или растленное искусство современного общества.

«Глубже вглядись, друг! Ты видишь, откуда эти новые силы? Жизнь пробуждается в низинах, которые спали... Что из того, если весна приближается в бурях и разливах? Из черных наносов взойдет буйная поросль!»

Цанкар выдвигает перед писателями требование идти в ногу со временем, развиваться вместе с ним, подхватывать самые прогрессивные его тенденции. Подлинный художник, по убеждению Цанкара, должен ставить перед собой те же цели, которые стоят и перед народом, то есть цели социальной революции.

Таким образом, Цанкар продолжал идти в авангарде революционной литературы. Но в то же время в его творчестве усиливается воспевание романтической мечты — «вечно неутолимого стремления» к возвышенной и чистой красоте, причем действительность, в противоположность этой мечте, предстает в виде грязного, животного прозябания («Новая жизнь», 1908; «Воля и сила», 1910; «Красавица Вида», 1911; «Милан и Милена», 1913). Туманная символика, налет загадочности затрудняют восприятие этих произведений.

Однако никогда Цанкару не изменяла вера в то, что спасение народа —- в революции, в «борьбе за полное социальное и политическое освобождение*. Статью «Как я стал социалистом» (1913) он заключает словами: «Политические убеждения и мировоззрение, добытые человеком собственной борьбой, драгоценнее всего, и их не может поколебать никакая сила в мире». Его вера крепла с годами, видение цели становилось все более ясным и трезвым, что давало ему высшую радость, бодрость, силу. Это были ощущения человека, слившегося с миллионами, вложившего все свои силы в борьбу за будущее. «Труд мой — это предчувствие зари, оно в каждом моем слове и во всей моей жизни. Уже слышу долото, вытесывающее гранитный фундамент нового здания». Но при этом писатель ясно отдавал себе отчет, что многие — и в том числе он сам — не доживут до этого желанного завтра. Его личная жизнь и жизнь множества людей вокруг него была тяжела и мрачна. И человек, лично обреченный на жизнь в «сегодня», поддавался порой слабости и отчаянию.

В последние годы творчества Цанкар работал почти исключительно в жанре короткого рассказа, которые составили два цикла: «Моя нива» и «Видения».

Наступили тяжелые военные годы. Империалистическая бойня была ненавистна писателю. Но он верил, что угнетенные народы Австро-Венгрии вырвутся благодаря ей из своей тюрьмы. Цанкар предчувствовал, что словенский народ — на пороге «очищения и возрождения».

Как и в 1907 году, Цанкар снова бросается в гущу общественно-политической борьбы. Лекции Цанкара, которые он читал перед рабочими и интеллигенцией, помогали массам разбираться в сложной политической ситуации 1913—1918 годов, указывали им верные мути к цели. Цанкар утверждает, что словенский народ должен добиваться выхода из Австро-Венгрии и воссоединения с сербами и хорватами в «свободной, само-стоятельной, демократической Югославии». Он говорил о том, что в этой новой федеративной республике словенцы должны сохранять и развивать свою национальную культуру -— драгоценное достояние народа.

За свои антиавстрийские выступления писатель подвергся преследованиям властей. В 1913 и 1914 годах он дважды находился под арестом, а в 1915 году был взят в армию.

Атмосфера «годин ужаса» .была воссоздана Цанка- ром в цикле рассказов «Видения». Испытания народа, ввергнутого в ад войны, и грядущее его воскресение из страданий и унижений — таково содержание цикла.

Здоровье писателя, подорванное напряженным трудом, становилось все хуже и хуже. 11 декабря 1918 года Цанкар умер.

Цанкар жил в бурную эпоху крайнего обострения классовых противоречий, эпоху огромных исторических сдвигов. Он был глашатаем надвигающейся бури и одним из разрушителей несправедливого общества. Свою задачу от видел в том, чтобы «отравить людей ядом своих мыслей», одних заразить ненавистью к гнету и волей к борьбе, других — разоблачить, высмеять и уничтожить. Поэтому метод Цанкара не эпическое повествование о жизни, а вылущивание, обнажение сути жизненных явлений; очень редко— объективное изображение, чаще страстная исповедь.

Жизнь в произведениях писателя предстает в восприятии его мыслящих, страдающих героев, изображение ее пронизано напряженным лиризмом. Взволновать, потрясти читателя, вызвать в нем гнев, ужас, возмущение несправедливостью, жестокостью, косностью, любовь и сострадание к людям, гордость за человека — вот чего хочет Цанкар.

Изумительны красота и богатство языка писателя, то музыкально-лирического, то афористически точного. Роден сказал, что изваять статую — это значит отсечь все лишнее. Так и Цанкар, работая над своей фразой, отсекал все лишнее, отыскивал наиболее точные, наиболее емкие и наиболее простые слова. Самый высокий взлет чувства, самую большую истину он умел выразить необычайно естественно, без риторики и высокопарности. Именно поэтому так задушевно и неповторимо искренне звучат его произведения.

Е. Рябова

Источники:

Цанкар. И. Мартин Качур. Батрак Ерней и его право. Повесть о Симоне Сиротнике. Повести. Пер. со словенского С. Урбана. Предисл. Е. Рябовой. М., «Худож. лит.», 1973. 288 с.

Аннотация

К списку К категории В меню