Верный спутник спокойной жизни,
И хоть был я не робкого норова,
Я молчал при всех катаклизмах.
А, бывало, даже и хлопал
Не совсем угодным делам,
И свистел, и ногами топал,
И ходил по чужим столам.
Я молчал в девяносто первом,
Когда рвали нас на куски,
И другие, в порыве нервном,
Подставляли под дула виски,
И другие, угаснув в хоре,
Обезумевших голосов,
При работающем моторе
Запирали гараж на засов.
Тем, другим, там уже воздалось,
Где дорога для всех одна,
Ну а мы? Мы молчать остались,
Чтоб испить всю чашу до дна.
Я молчал в девяносто третьем,
Когда танковая пальба,
Возвестила притихшей планете,
Что «по-русски» - есть мнений борьба.
Вот тогда торжество Иуды
Показало во всей красе,
Что, творящие зло, бессудны,
Если мы молчаливы все.
Я молчал и шарахался Обочь,
Закрывая и пряча глаза,
Когда наглая пьяная сволочь,
Отпускала все тормоза,
Когда в темных глухих проулках,
Озверевший от крови ОМОН,
Полыхал автоматными дулами,
Заглушая кляпами стон.
Я молчал и потом, в девяностых,
Когда сонм сановных хапуг,
Не боясь, не таясь, и просто,
Растащили нашу страну.
Кто сказал, что молчание золото?
Опровергнута истина та.
Промолчал и душа расколота
И кровит, как спина от кнута.
И, хотя, просветленье не близко,
Еще дальше от нас благодать,
Но мелькнувшая божья искра,
Не дает мне права молчать.
Не дает мне снова замкнуться,
Увернуться и отойти,
Душу, в белом с каемочкой блюдце,
Новым бесам в зубах принести.
Молчаливые – не молчите,
Говорящие – во всю мощь,
Прокричите и призовите
На себя очистительный дождь!
Время подлое, время злое,
Но из прошлого, издалека,
Смотрят нам в глаза те герои,
Те, что с дулами у виска.
Затянувшееся молчание,
Отодвинутая благодать,
И молчанию на прощание
Говорю «Не буду молчать!»
(4)
