Чудовищно жестокий мир мои зрачки съедает.
Натерло душу искалеченной мечтой.
На мириады мелких тварей давленьем разорвет.
Вот-вот.
- Пиши! Да чтоб побольше крови в строчках.
Пиши. Слезами умывайся под пыткой изощренной.
Пиши. А облегчения не будет. Лишь хуже во сто крат.
Пиши же. Изливайся желчью. Рифмуй до тошноты.
Побольше крови.
Писать? Да как же? Я же не умею! Я не – поэт.
Я не могу. Я больше не могу. Терзать себя словами.
На самом деле я – холодный вычислитель.
Цифр однозначных четкие и ровные ряды – моё.
Я не умею. Не могу…
- Слагай стихи! (Звериным рыком) Извергайся!
И не жалей себя. Быть жалким – значит, сдохнуть!
Пиши, ведь ты не червь, ты – человек!
Призвание людей – страдать и обновляться.
Червём не будь.
И с подкатившей к глотке пеною сиплю:
Верр-ни-те мне мою петлю-ю-у-у!!!
Веревка – крепкая и может пригодиться.
И мыло с ароматом яблок стоило мне денег.
Верните мне.
Я ковыряю шрамы и почти зажившие рубцы.
И адской болью отзывается во мне дар жуткий,
Что пробудился, одурев от вкуса свежей крови.
Не видя ничего, я неумело складываю буквы.
И болью дар.
Рождаясь в муках, противясь и негодуя,
Коряво, невпопад, с безумием смешавшись,
На белый свет ползут стихи, одетые в рванину
Из моей души. Ну что, добился своего?! Ликуй.
Ликуй же.
(5)
