сообщение, о том что Она хочет Его видеть,
Он незамедлительно… вернее на следующий
день уже ехал к Ней. Зайдя в Ее квартиру,
даже не успев снять с Себя куртку, он
накинулся на Нее, так как набрасывается
голодный зверь на свою жертву… Его
жадные, голодные поцелуи жгли Ее губы,
Он проникал Своим чувственным языком
в Ее алый ротик, как будто изучая ее
изнутри. Его сильные руки обволакивали
Ее талию, прижимая Ее бедра к Своим –
она почувствовала как Он Ее хочет, от
этого их желание еще больше обострилось.
Не помня как они оказались на кухонном
столе, подставка с чашками «тарахтела»
в ними в унисон. Он проникал в Нее чередуя
резкие грубые рывки с нежными приятными
движениями, как будто дразня Ее. Но Он
не любил ее так, Он любил Ее трахать
грубо, ненасытно, так чтобы на Ее глазах
выступали слезы, но не понятно это были
слезы от боли или от удовольствия. Ему
нравилось Ее шлепать, так чтобы на Ее
коже оставались обжигающие красные
следы, Она это заслуживала ведь Она была
всего лишь Сучкой, которую он совсем не
любил. Ему нравилось сжимать Ее грудь,
кусать соски, оставляя синие пятнышки.
И каждый раз Она стонала и плакала под
ним. А эта дикая грубость Его заводила,
именно так Он хотел, хотел Ее трахать,
трахать как животное, слышать Ее визг,
слышать как Его живот «бьется» о Ее
ягодицы. Но Она ничего не могла сделать,
ни сопротивляться, ни сказать о том, что
Ей больно и не приятно, Она ему полностью
подчинялась. Делала все, что Он Ей
говорил. Чашки все также продолжали
стучать, так как будто скоро разобьются,
Ее крики были слышны по всей квартире.
Его звериный инстинкт не допускал по
иному обращаться с Ней….
Но,
Ту Единственную Он любил нежно и
аккуратно, не позволяя вырваться наружу
Его животному, потому, что Она другая,
Его маленькую девочку, Ему было достаточно
одного единственного взгляда, чтобы
достичь точки наслаждения…
(2)
