Рожала ночь очередные сутки.
И обрезала акушерка-Солнце
Лучами, словно скальпелем, рассудок.
Она опять проснулась для чего-то.
Бессмысленная, жалкая, нагая.
И спряталась, укрытая зевотой,
Преступница за чашечкою чая.
И ветер кокаиновым порывом
Взметнул её полуседые кудри
А сердце, с еле видимым надрывом
скрипело, словно наш советский спутник
И небо пыльное её к Земле прижало
печалью, болью и, увы, несовершенством,
Да тело мокрое изломано лежало
Пронизанное счастьем и блажеством.
(6)
