Я видел её почти каждый день. Она как-то слишком быстро повзрослела. Я помню недавно, она была еще совсем маленькой. Каждое утро я выходил пасти коров на ближайшее поле, там – то я и начал за ней наблюдать.
Отец её был суров и молчалив, как и мать её в принципе. Мы хоть и живем по соседству, все равно совсем не общаемся, только по особым делам. Не знаю, я тогда-то пришел к ним, хотел договориться об одной сделке, отец её открыл дверь, посмотрел на меня, потом по сторонам, настороженно так, будто опасался чего-то. Говорил со мной кратко, опасливо как-то, по долгу молчал, в общем, так мы и не договорились ни о чем. Неохотно он говорил со мной, словно мы и не соседи вовсе. Нелюдимый он какой-то был, странно пахло от него, сыростью что ли, да и дом их больше напоминал старый сарай, где хранится сено, или дровяник какой-нибудь. Разве что хозяйство он держал в ежовых рукавицах, отлично ухаживал за лошадьми, а вот дом неважно выглядел, неважно…
Всегда ходил он в одном и том же. Красная старая вязаная кофта, с давно растянувшимся воротом, грязные штаны, шляпа сомнительного вида…горбатился он сильно еще. Лицо сморщенное, а глаза уставшие и строгие.
Странно это все, ведь в нашем местечке вообще редко чего случалось интересного. Мы ведь две семьи всего недалеко друг от друга живем, редко кто-нибудь к нам заезжает, а они все какие – то далекие даже от нас. Жена моя однажды предложила пригласить их к нам на рождество, да я не согласился. А чего толку? К ним ведь никак не подойдешь, все косо смотрят.
Жена его тоже вся никудышная, странная какая-то вовсе. Всегда, как ни пройдешь мимо дома их, остановится, смотрит не отрываясь, издалека, таким пронизывающим взглядом, то и дело хочется уйти оттуда, чтобы она взглядом не прожигала своим, странная баба. В халате синем своем стоит и смотрит, пока не скроешься из виду. А вот дочка то ихняя совсем странная! Я за ней по - долгу мог наблюдать, интересно мне было.
Ей как наступило пятнадцать лет, она каждый божий день стала ходить на поле по утрам, куда я коров ходил пасти. Придет вечно, сядет в траву, и вдаль смотрит, словно видит там кого. Всегда в платьице беленьком. И каждый день божий. Моя – то девка все по дому пашет, все вяжет чего, или варит, а эта целыми днями на поле том. Однажды смотрю, она стоит. Постояла, постояла, и как начала кружиться! Кружилась там, танцевала что - ли, не знаю, но долго кружилась она в платье своем, и все молча, хоть бы напевала что… я смотрел, прям глаз оторвать не мог, завораживала меня своими танцами. Тишина вокруг, а она танцует! Странная, слов нет…!
Потом перестала, села и опять в свою даль глядит.
Я когда в первый раз её увидел, не удивился, а вот потом, когда на второе, и на третье утро, она снова пришла, тогда вот мне это интересным показалось.
В детстве она тоже немного странная была. Подбежит, бывало, встанет и смотрит черными своими большими глазами. Я на неё долго смотреть никогда не мог, хоть и маленькая, а все равно, как взглянет, так и тревога непонятная нападет на меня, словно умер кто. А ведь неловко то становилось почему, так она ж молчала всегда! Я у неё спрашиваю, тебе чего мол надо? Чего прибежала –то? А она все молчит, да смотрит. Ну я и подумал, что мала она мол еще, боится небось разговаривать, а ведь смотрит - то ,как взрослая!
Однажды попытался я с ней заговорить. В тот день на поле было как-то по-особенному тихо и спокойно, небо серое нахмурилось, как перед грозой, но дождя тогда не предвещалась. Был какой-то особенный цвет в природе, не зеленый, не серый, непонятный такой, тихий, какой перед грозой бывает. Я в тот день подошел к ней тихонько. Помню, медленно шел, боялся, вдруг потревожу, она ведь странная. Подошел сзади, она, как сидела, так и сидит, не шелохнулась даже! Я немного покашлял, чтобы она внимание на меня обратила, а она не в какую, сидит, не движется даже. На ней было все тоже платье белое. Я вот тогда заметил, что босая она была. Я и сам любил по траве босиком иногда побродить, приятно.
Однажды смотрю, дождь собирается. Тучи уже совсем близко, резко потемнело, ветер поднялся. Что делать, пришлось домой идти. В поле опасно оставаться, да и мокнуть не хотелось, у нас ведь если дождь, так льет, как из ведра. Она ходила тогда по кругу, туда сюда, туда сюда. Я уж начал думать, не сошла ли с ума она, больно сильно уж как сумасшедшая себя ведет. А дождь собирается, а она все ходит да ходит по кругу. Ну я и пошел домой. Оборачивался часто, не пойдет ли она тоже, а она все не шла. Вот тогда то я и остался с ней. Волновался что-то за неё, да и компанию почему-то захотелось составить. Долго сидел я под проливным дождем. Она порой посматривала в мою сторону, а потом и вовсе подошла ко мне. Лицо бледное, босая, мокрая подошла, стоит, смотрит. Я не говорил ничего, не спрашивал. Ждал, когда она со мной заговорит, ведь не просто так она подошла ко мне! Глаза такие большие, черные, волосы короткие, под мальчишку подстрижена, красивая, но уж слишком бледная. Так она ничего и не сказала. Села только рядом со мной и смотрела мне прямо в глаза. Так мы и сидели с ней, пока дождь не кончился.
(0)
