Согласны ли вы с утверждением А.Эйнштейна: Никакая цель не высока настолько, чтобы оправдывала недостойные средства для её достижения?

Высокие цели носят благородный характер: сделать счастливым человечество, восстановить справедливость, дать людям свободу, построить новый мир по законам равенства и братства. Но недаром говорится: "Благими намерениями вымощена дорога в ад". Какими средствами достигаются цели всеобщего счастья? Ради блага всего человечества льются реки крови. Лозунг "всё для человека" искажается, и человек из цели коренной перестройки общества становится её средством. Какой высокой ни была бы цель, она не высока настолько, чтобы осуществлять её низкими средствами. В эпоху революции и строительства социализма часто обращались к пословице: "Лес рубят - щепки летят", оправдывая жестокость своих методов. Но человек не щепка, не гайка и не винтик, уважение к личности должно быть на первом месте при достижении высоких целей.

Воспевая революцию в своей оде, В. В. Маяковский даёт ей разные, прямо противоположные определения: "звериная" и "детская", "копеечная" и "великая", подчёркивая её "двуликость". Иными словами, революция обнаруживает двойственность и противоречивость своей природы, она имеет два лица, на одном - невинная улыбка ребёнка, на другом - звериный оскал.

Старый еврей Гедали в одноимённом рассказе И. Бабеля никак не поймёт, чем отличается революция от контрреволюции. По его словам, поляк "берёт еврея и вырывает ему бороду", но приходит революция, и поляка бьют, злую собаку". А затем получается так, что тот, кто освободил Гедали от злого поляка, отнимает у старика грамофон "на учёт". На возражения старого еврея, что он любит музыку и не может жить без грамофона, а красноармеец ему возражает:"Ты не знаешь, что ты любишь, Гедали, я стрелять в тебя буду, тогда ты это узнаешь, и я не могу не стрелять, потому что я - революция..." По сути дела, красноармеец пытается решить за Гедали, что ему любить, а что нет, и угрожает расправой. Владелец житомирской лавки мечтает "о сладкой революции". Знаток Талмуда убеждён в одном: "Революция - это хорошее дело хороших людей. Но хорошие люди не убивают. Значит, революцию делают злые люди". Он мечтает об "Интернационале добрых людей", хочет, "чтобы каждую душу взяли на учёт и дали бы ей паёк по первой категории". Оппонент старого еврея - рассказчик Кирилл Лютов - не верит в такую революцию, а "Интернационал добрых людей" кажется ему несбыточным. По его мнению, Интернационал "кушают с порохом и приправляют лучшей кровью". В рассказе И.Бабеля раскрываются два представления о революции. Старый мечтатель и романтик Гедали даёт идеалистическое понятие революции, которая задумана как "хорошее дело хороших людей". Рассказчик же трезво и реалистично оценивает происходящую на его глазах коренную ломку общества и видит, что она несёт с собой кровь и насилие, убийства. Самое страшное в революции - обесценивание человеческой жизни, истребление духовных ценностей.

Мысль о неприемлемости недостойных, низких средств для достижения высоких, благородных целей раскрывается и в романе Б. Пастернака "Доктор Живаго". Поначалу герой этого произведения с воодушевлением и восторгом принял известие о революции, сравнивая её, как врач, с "великолепной хирургией". Революция, по его мнению, уничтожает вековую несправедливость, отрезает "старые вонючие язвы". Молодого доктора восхищает "это чудо истории". Но вот проходит время, и становится ясно: нужно просто выживать, потому что вместе с революцией приходят голод, жестокость и неправда. Семья Юрия Живаго: его жена Тоня, маленький сын Саша и тесть Александр Александрович Громеко - решают ехать на Урал, чтобы как-нибудь прокормиться от земли, развести огород, избежать потрясений революции. Профессор Громеко убеждён, что такие вещи, как революция, живут "в первоначальной чистоте только в головах создателей и то только в первый день провозглашения.

Следствием революции становится гражданская война, когда "изуверства белых и красных соперничали по жестокости". Автор подводит нас к мысли: счастье нельзя навязывать силой, а высокие цели не оправдывают низких средств их достижения. Если в основание всеобщего счастья положена хоть одна слезинка ребёнка, то такое счастье не принимается, - так считал величайший гуманист девятнадцатого века Ф.М. Достоевского.